— А знаешь, — заметила Шэй, — я читала, чтонастоящая Клеопатра вовсе не была такой уж раскрасавицей. Она всех сражаланаповал своим блестящим умом.

— Ну да, да. А ты ее фотку видела?

— Тогда не было фотоаппаратов, Косоглазка.

— Вот-вот. Так откуда же тебе тогда знать, что она былауродка?

— Оттуда, что так все время писали историки.

Тэлли пожала плечами.

— Может быть, она была самой настоящей классическойкрасавицей, а они об этом даже не знали. У них тогда странные понятия о красотебыли. Они представления не имели о биологии.

— Повезло им, — вздохнула Шэй и посмотрела заокно.

— Ну ладно, мои морфы тебе не нравятся, почему непокажешь мне свои?

Тэлли очистила уолл-скрин и плюхнулась на кровать.

— Не могу.

— Сконструировать можешь, а смотреть сил нет?

— Да нет, на самом деле не могу показать. Я никогдатакого не делала.

Тэлли от удивления широко раскрыла рот. С программой будущейвнешности, позволявшей создавать морфы, баловались все, даже малые дети, укоторых структура лица еще не устоялась окончательно. Помечтать о том, как тыбудешь выглядеть, когда станешь красивым, — это занятие считалось неплохимспособом скоротать время.

— Ни разу?

— Ну, может, в детстве. Но мы с друзьями уже давноперестали этим заниматься.

— Ясненько. — Тэлли села. — Ну, это мы сейчасисправим.

— Я бы лучше на скайборде полетала, — призналасьШэй и нервно сунула руку под рубашку.

Тэлли догадалась, что Шэй даже на ночь не снимает датчик иво сне летает на своем скайборде.

— Потом, Шэй. Просто поверить не могу, что у тебя нетни единой морфы! Ну пожалуйста!

— Это глупо. Доктора — они же все равно все делаютпо-своему, что бы ты им ни говорила.

— Да знаю я, но ведь все равно это жутко весело.

Шэй красноречиво закатила глаза, но потом все-таки кивнула.Встала с кровати, уселась перед уолл-скрином, убрала с лица прядирастрепавшихся волос.

Тэлли фыркнула.

— Ага, значит, ты все-таки этим занималась.

— Я же тебе сказала: когда маленькая была.

— Понятно.

Тэлли повернула на пальце кольцо-интерфейс и вывела на экранменю. Потом ей пришлось несколько раз моргнуть — глаза заменяли компьютернуюмышь. Вмонтированная в экран камера сверкнула светом лазера, и лицо Шэйпокрылось зеленой сеткой. Поле из зеленых квадратиков легло ей на нос, лоб игубы. Через несколько секунд на экране возникло два лица. И то и другоепринадлежали Шэй, но явно отличались одно от другого: первое было диковатым,немного сердитым, а второе имело несколько отстраненное, мечтательноевыражение.

— Просто прелесть, как она работает, эта программка,правда? — сказала Тэлли. — Ну прямо два разных человека.

Шэй кивнула.

— Прикольно.

Все уродливые лица чуточку асимметричны — одна половинкаобязательно не в точности повторяет другую. Поэтому морфологическая программапервым делом брала эти половинки и удваивала их, «зеркалила» ровно посередине,создавая два образца идеальной симметрии. Обе симметричные копии Шэй ужевыглядели лучше оригинала.

— Ну, Шэй, какая твоя половинка тебе больше нравится?

— А почему я должна быть симметричной? Мне большенравится лицо с разными половинками.

Тэлли простонала:

— Это — признак детского стресса. Всем неприятно на этосмотреть.

— Ну нет, я вовсе не хочу, чтобы все видели, что у менястресс, — фыркнула Шэй и указала на сердитое лицо. — Да ладно,подумаешь. По-моему, правое лучше. А ты как думаешь?

— Лично я свою правую половину терпеть не могу. Явсегда с левой начинаю.

— Ну а я свою правую сторону очень люблю. Она круче.

— Хорошо. Тебе выбирать.

Тэлли моргнула, и «правостороннее» лицо заполнило весьэкран.

— Сначала пройдемся по главным чертам лица.

Программа начала работать. Постепенно увеличился размерглаз, а нос, напротив, уменьшился. Приподнялись скулы, губы стали чуть болеепухлыми (они у Шэй и так почти подходили под стандарт красотки). Все недостаткиисчезли, кожа стала безукоризненно гладкой. Едва заметно изменилась формачерепа. Лоб немного отклонился назад, подбородок стал более четко очерченным,линия нижней челюсти — чуть более волевой.

Как только этот этап завершился, Тэлли присвистнула.

— Вот это да! Уже совсем неплохо.

— Просто блеск, — проворчала Шэй. — Как двекапли воды похожа на любую новенькую красотулечку.

— Ну да, конечно, мы ведь только что начали. Непоработать ли нам с волосами?

Тэлли, часто моргая, быстро пробежалась по меню и сталавыбирать для Шэй прически.

Как только изображение на уолл-скрине изменилось, Шэйповалилась на ковер, трясясь от смеха. Высокая прическа, возвышавшаяся над еетонким лицом, выглядела, будто клоунский колпак, а светлые волосы совсем несочетались с оливково-смуглой кожей.

Тэлли с трудом выговорила сквозь смех:

— Ладно, ладно… Ну, не так… — Она перебрала ещенесколько стилей, стараясь не отходить слишком далеко от настоящих волос Шэй —темных и коротко стриженных. — Давай сначала с лицом закончим.

Она приподняла брови, чтобы их изгиб был болеевыразительным, немного округлила щеки. Шэй все еще выглядела слишком худой,даже после того, как программа постаралась довести параметры ее лица до среднейнормы.

— Может быть, кожу немного осветлить?

Тэлли так и сделала.

— Послушай, Косоглазка, — сказала Шэй, — аэто вообще кто?

— Это же просто игра, — примирительно проговорилаТэлли. — Сделать фотку?

— Нет, я хочу полетать на скайборде.

— Конечно хорошо. Но сначала давай все сделаем, чтобыбыло классно.

— В каком смысле «классно», Тэлли? Может быть, ясчитаю, что мое лицо уже и так классное.

— Ну да, конечно. — Тэлли закатила глаза. —Для уродки.

Шэй прищурилась.

— Что, смотреть на меня нету сил? Тебе нужна этакартинка, чтобы потом мысленно подменять ею мое настоящее лицо, когда будешьсмотреть на меня?

— Шэй! Перестань! Это же только ради смеха.

— Заставлять себя чувствовать, что ты уродина, —ничего в этом нет смешного.

— Но ведь мы же и есть уродины.